В театре долгожданная премьера — музыкальный спектакль «Чадаган» по пьесе Александра Александровича Даржая. Едва появившись, он сразу вызвал бурю эмоций — и это замечательно, потому что бывают случаи, когда совсем нечего сказать о постановке, говорить только плохое скучно и неинтересно. Если же вопросов и предложений много, значит, чем-то он задел, затронул, значит, у спектакля может случиться долгая жизнь и, возможно, изменения к лучшему, значит, у него есть потенциал. Поэтому и хочется высказаться. Это рассказ–легенда о происхождении музыкального инструмента — чадагана. Но, для более вдумчивого зрителя, это и рассказ о великой силе настоящей музыки, о добрых чувствах, которые она рождает в людях. Когда прямо на глазах у аудитории злость, ненависть, благодаря музыке, трансформируется в любовь, нежность, это замечательно, в этом заключается волшебство искусства, в данном случае, волшебство тувинского инструмента — чадагана. Это и есть, пожалуй, самая ценная и самая дорогая мысль, предоставляющая безграничные фантазии для создателей спектакля, как настоящего, так и, надеюсь, последующих версий. Очень хочется, чтобы многие поколения стали соучастниками этого завораживающего действа, чтобы они испытали восторг от того, что видят это превращение. Так много эмоций вызвал, казалось бы, совсем простой сюжет пьесы — молодая женщина отказывается кормить своего ребенка, рожденного от ненавистного мужа, и только мелодия созданного инструмента заставляет ее забыть о ненависти и полюбить дитя. Трудно представить спектакль Сайдаша Монгуша без участия Национального оркестра РТ под управлением руководителя и композитора Аяны Монгуш! Это было единственно правильное решение, под фонограмму такого волшебства бы не получилось. А финальное выступление известного хомейжи Андрея Монгуша не поддается простому описанию в газетной статье, его нужно видеть и слышать! Мы не раз видели выход известного певца на сцену с коллегами, но в таком контексте — впервые, и, думаю, что он сам понял, что театр — это совсем другая планета со своими возможностями и законами. Первое, что видит зритель, входя в зрительный зал — это декорации и атрибуты, напоминающие скифскую культуру, художника Начына Шалыка. На сцене много золота, яркая одежда героев, простые и одновременно сложные конструкции, символизирующие труднодоступные скалы. Аудитория впадает в некое состояние транса, поскольку ожидает увидеть тувинскую народную легенду о происхождении инструмента. Этот диссонанс сначала раздражает, он как шоковая терапия, он вызывает откровенное недоумение, но по ходу действия его уже не замечаешь, поскольку втягиваешься в историю, в действие. Может быть, и сам постановщик не ожидал такого эффекта — от обратного, но это получилось, зритель напряженно старается понять, что происходит. Думаю, особенно трудно и даже больно было вникнуть в замысел режиссера людям, знакомым до этого и с тувинским мифом, и с поэмой Александра Даржая, в которых ничего не сказано о скифах. Однако, это театр, и у него свои особенности. Вспомним слова А. Пушкина о том, что «драматического писателя должно судить по законам, им самим над собою признанным». Но не только писателя, но и постановщиков, добавим мы. Будем чуть-чуть снисходительны и постараемся понять замысел художников. Безусловно, с точки зрения истории, эти два народа не могли встретиться, поскольку их разделяет почти двадцать веков. Но для создателей спектакля это было не так важно, ну пусть это были бы китайцы или монголы. Авторы хотели усилить театральными средствами момент рождения инструмента, вызывая больше эмоций зрителей. Свой чадаган в любом случае создали тувинцы! Жаль, что в финале это прозвучало не очень вразумительно, поэтому молодые зрители решили, что это скифский национальный инструмент, от этого пропадает весь замысел постановки. Есть три красивые легенды о происхождении игила, чадагана и шоора, о которых рассказала музыковед Валентина Сузукей со слов своей матери, и, безусловно, было бы здорово, если бы все они получили сценическое воплощение, причем сосуществовали как рассказ в три вечера. Радостно, что уже вторая легенда поставлена. И в будущем, думаю, режиссеры сами откажутся от своей спорной, с исторической точки зрения, версии. Однако для этого необходимо время и их воля. Все встанет на свои места. Теперь о постановке. Спектакль идет в двух актах, но самый главный — второй, длится менее получаса, поэтому финал несколько смазан, складывается впечатление, что молодой режиссер (кстати, это дипломная работа Сайдаша Монгуша) вложил все силы в первый акт. Со временем ему предстоит научиться более точно распределять силы и возможности всего творческого коллектива. Роль ведущего, рассказчика сыграл Орлан Оюн, он очень спокоен, сосредоточен на поэтическом тексте А. Даржая, он гармонично соединяет разноплановые по ритму и накалу сцены и является главным героем спектакля, наравне с музыкантами. Он как бы вне времени и пространства. Хорошо бы сохранить эту некую отрешенность, отстраненность от мирской суеты. Хороши дужумет — чиновники: Саян Монгуш, Уран-оол Стал-оол, Айдыс Шойгу, Айдыс Даржай. В них есть что-то звериное, они рьяно выполняют задачу — найти невесту для своего Хаана, при этом в их игре много юмора, они органичны, необычайно пластичны в изображении езды всадника на лошади в лучших традициях восточного театра. Именно тувинского наездника, несколько расслабленного, буквально сросшегося с конем. Это, несомненно, удача постановщика. Остальным актерам хочется напомнить важный принцип исполнителя: ищи в плохом хорошее и плохое в хорошем. Роли Шириин-Хаана, Улуг Кадын, Ортун Кадын и, особенно, главной героини, дочери охотника, можно было сделать гораздо сложнее. Актеры пошли по самому легкому пути — создали простой образ и его сыграли, тогда надо было надеть маски, это бы получилось вполне оправданно и не вызывало серьезных возражений. Роль шуваганчы — старушки сыграла Надежда Ооржак, ровесница героини в прекрасном платье с бирюзовой накидкой. Кстати, пожилые женщины в прошлые времена у всех народов не позволяли себе яркие ткани и украшения. Это прерогатива девушек и молодых женщин, поэтому тяжело было смотреть, как она закуривает трубку, зрителям, знающим традиции: в старой Туве девушки не курили, только глубокие старушки. Самая сложная задача стояла перед Чечек Монгуш, сыгравшей главную героиню, ей надо было показать преображение девочки в женщину; переход от ненависти к любви к сыну. И, самое трудное, ей, молодой драматической артистке, — петь с оркестром, состоящим сплошь из настоящих профессионалов-музыкантов. Этот момент вызывает особое возражение, ария сложнейшая и для профессионала, с высокими нотами и по трагизму сюжета. Режиссер в данном случае мог бы помочь Чечек Монгуш, передав исполнение песни певице. Спектакль «Чадаган» поставил перед главным режиссером Алексеем Ооржаком и директором театра Станиславом Ирилем новые задачи, в первую очередь, создать, точнее, возродить, оркестр при театре. Поскольку понятно, что такой востребованный коллектив как Национальный оркестр не сможет постоянно выступать и дать возможность всем молодым режиссерам, а это еще и Леонид Кан-оол, также защитивший диплом режиссера, и Марина Идам, и Сюзанна Ооржак — ставить новые спектакли — музыкальные. Надеюсь, что вскоре тувинский зритель увидит много постановок, и молодежных, и психологически сложных, и разных по жанру. В любом случае театр не будет уже прежним, он станет музыкально-драматическим! Айлана КУЖУГЕТ, театральный критик, кандидат искусствоведения, доктор культурологии газета "Тувинская правда"